Мозг шел впереди. Чегевара и боксер поспевали за шефом с трудом. Время от времени Кнабаух оборачивался и бросал на подельников хитрые взгляды. Они прибавляли шагу, плохо скрывая беспокойство. По большому счету, вождь и так был не очень нормален. Разговаривал на непонятном языке и каждый день менял трусы. А теперь и вовсе повел себя странно. Он что-то шептал на ходу, прикладывал к виску сделанный из пальцев пистолет и грозил кому-то кулаком. Коля-Коля незамедлительно перешел к отработке защиты. Чегевара начал подумывать, что с этой электрички пора соскакивать. Обитель экстрасенса встретила группу товарищей привычным запахом паленой палки, купленной Рыжовым с рук у невменяемого кришнаита много лет назад. Общаясь с Рыжовым через астральный столб, находящийся где-то в Индии, кришнаит убедил травматолога приобрести «источник философской мудрости» за пятьсот американских рублей. «Источник» подозрительно напоминал фрагмент обычного русского веника, покрашенного в красный цвет. Насыщаясь индийской мудростью по самые третьи глаза, Игорь Николаевич безжалостно жег палку, отравляя жизнь соседям запахом жареных тараканов.

— Откройте окна, — с отвращением произнес Кнабаух и скрылся в ванной, в очередной раз шокируя коллектив дурацкой привычкой мыть руки.

Коля-Коля ушел в глухую защиту, разглядывая себя в зеркало сквозь плотно прижатые к лицу кулаки. Чегевара распахнул форточки и пошел на кухню заваривать чай. Ему нужно было подумать, а без чифира «думалка» не работала. В натуре.

Рыжов проснулся поздним утром. Остатки красочных сновидений бродили в нем, заставляя то трубить носом, как самка марала, то поскуливать лайкой, идущей по следу волка. Назойливое беспокойство вторглось в похмельную дрему, заставив открыть глаза.

— Тебе надо выпить! — сказал кто-то.

— Где Потрошилов? — простонал Игорь Николаевич.

— Пока не выходил, — ответил другой голос, — сами волнуемся.

Экстрасенс мысленно воззвал к чужим якутским духам и энергетическим центрам собственного организма. Неизвестно, кто отозвался, но мощный посыл позволил поднять руку и посмотреть на часы. Стрелки показывали полдень. Время доклада Кнабауху было безнадежно просрочено.

Рыжов тонко взвизгнул от ужаса. Его карма моментально почернела от нехороших предчувствий. Мозг не терпел опозданий. А за проваленное задание мог запросто подвесить книзу аурой. Не обращая внимания на окружающих, экстрасенс взлетел на второй этаж к двери, возле которой был обязан провести бессонную ночь.

В районе дверной ручки белел клочок бумаги. Дрожащим пальцем Игорь Николаевич навел порчу на замок, чтобы уберечься от неожиданностей, и вытащил записку. Мир, зыбко качающийся перед глазами после вчерашнего злоупотребления поганками, закружился хороводом потусторонней мути. Вместо букв на бумаге плясали три человечка. Первый был в очках, второй — с саблей, и третий танцевал на четвереньках, цепляясь макушкой за полумесяц.

Рыжов прислонился к стене, Каббалистические знаки могли означать только одно — в игру вступили оккультные силы. Письмена на древнем запретном языке инков, несомненно, предназначались ему. Мир духов вышел на прямой контакт. Тошнота подобралась к горлу, заливая чакры.

Игорь Николаевич поднес записку к лицу, подозрительно принюхиваясь. Серой, слава Богу, не пахло. Он покрутил бумагу в поисках дьявольской печати. И неожиданно с облегчением расхохотался. Оказалось, что на обратной стороне бумаги присутствуют нормальные буквы. Очевидно, в последний момент Альберт Степанович решил расшифровать смысл послания.

По лестнице прошуршали тихие шаги.

— Что там? — спросил Сократ, глядя на трясущиеся руки Рыжова.

За его спиной маячил любопытный Диоген.

— Я в армии. Вернусь поздно, — с мудрой улыбкой расшифровал загадочную клинопись экстрасенс.

Звонок оторвал Артура Александровича Кнабауха от послеобеденной дремы. Он схватил трубку, заранее зная, кто окажется на другом конце провода. Кроме Рыжова, звонить в квартиру Рыжова было некому. Телефон издевательски послал ему в ухо непрерывный длинный гудок. Мозг положил трубку на место. Звонок повторился. Долго и назойливо.

В прихожей заворочался Коля-Коля. Раздалось сонное бормотание:

— Ринги, ринги…

Окончательно проснувшись, Кнабаух облачился в халат хозяина, разрисованный равноугольными звездами, и пошел открывать входную дверь. Рыжов стоял на пороге с виноватым видом. Лицо его блестело от пота.

— Утренняя пробежка? — ехидно спросил Мозг.

— Они уехали! — выпалил Игорь Николаевич, — Будут поздно.

Кнабаух с некоторым сомнением присмотрелся и принюхался. Пахло отвратительно. Выглядело и того хуже.

— Это они вам сообщили? — вежливо поинтересовался он. — Или дух Нострадамуса?

С видом триумфатора Рыжов протянул Мозгу записку с пляшущими человечками. Тот мельком пробежал по ней глазами и посторонился, пропуская хозяина в квартиру. Через минуту Кнабаух открыл рабочее совещание в неофициальной обстановке малогабаритной кухни. Как всегда, он был конкретен и изыскан.

— Господа, нам предстоит немного нарушить закон…

Коля-Коля возмущенно отработал ногами. Чегевара облегченно вздохнул. Игорь, Николаевич поджег на счастье индийский веник.

— Прощу садиться, — предложил Кнабаух и поморщился от нестерпимого смрада далекой Индии.

Коля-Коля тут же ушел в глубокий присед и замер. Рыжов и Чегевара вступили в схватку за кресло. Борьба затянулась. Хозяин квартиры остервенело отстаивал свои права собственника, а матерый уголовник на эти права плевал. Все как в жизни. Задача не имела решения. Вечный конфликт дураков и уродов. Мозг это знал и смотрел на них снисходительно. Как всегда, победила злая сила. Чегевара уселся в кресло, обиженный Рыжов примостился на колченогой табуретке, что-то шепча про могилу и муки.

— Господа! — торжественно начал Артур Александрович. — Рад вам сообщить, что наша операция переходит в главную фазу.

Слушатели замерли.

— Все вы прекрасно знаете, как я не люблю насилия.

Коля-Коля с готовностью подпрыгнул, как на пружине, и сделал в воздухе несколько устрашающих ударов.

— Спасибо, Николай, за вашу готовность. Но насилие в криминале — признак небольшого ума. Чем быстрее достигается цель, тем быстрее кончается жизнь!

Чегевара презрительно хмыкнул.

— Так вот. Наши мучения не прошли даром. Собранной информации больше чем достаточно, чтобы достичь цели. А наша цель… — Он сделал многозначительную паузу и произнес со значением: — один миллион долларов, господа!

Рыжов восхищенно захлопал в ладоши, Чегевара открыл рот от удивления. Коле-Коле сумма ничего не сказала.

— Откуда бабки-то, шеф? — вышел из ступора борец за свободу.

— Хороший вопрос. Признаюсь, я его ждал. — Мозг, очень довольный собой, сделал еще одну паузу. — Мент сам отдаст нам деньги.

И снова в приюте потусторонней мысли воцарилась тишина.

— Вижу, вам нужны объяснения? Понимаю. Дело в том, что существует определенный гомосоциальный биоценоз, ради целости которого индивид ориентирован на отрицание личных приоритетов. Альберт Степанович Потрошилов способен на жертвенность. Это его жизненная позиция, а значит — слабое место.

Ни один звук не потревожил тишины. Народ, как обычно, безмолвствовал. Кнабаух уже все сказал, а его продолжали слушать. Загадочные слова проникали в сознание тяжело. Красиво — да. Но тяжело. Можно сказать, не проникали вообще. В глазах бригады стояла мольба о пощаде.

— Поясняю, — тяжело вздохнул Кнабаух, — ради близкого он способен на все! Под угрозой расправы он отдаст деньги!

— Украсть мать?! — дошел, наконец, до Рыжова смысл сказанного. —У мента?! Это же не…

— Точно! — подхватил мысль Чегевара. — Мент никогда денег не даст. У него жилплощади станет больше!

— Хвалю, господа, хвалю. — Кнабаух похлопал в ладоши. — Но у него есть еще и хомяк!

И в третий раз в обиталище полтергейста возникла зловещая тишь. В раскрытые рты толпой полезли темные силы.